Новации в тыловом обеспечении российской армии / Эхо Москвы, программа "Арсенал", 21.09.2015
А.НАРЫШКИН ― Добрый вечер, программа «Арсенал», сегодня ведут её Анатолий Ермолин, Алексей Нарышкин. В гостях у нас Виктор Ухов, вице-президент Корпорации «Проект-техника», а заявленная тема – «Новации в тыловом обеспечении Российской армии». Для начала скажите, пожалуйста, чем занимается «Проект-техника».
В.УХОВ ― У нас несколько бизнес-направлений. Самое основное – производство грузовых контейнеров, модулей на базе кузовных контейнеров, производство фургонов, модулей на базе фургонов, а также комплексов, состоящих из этих модулей. То есть, если говорить простым языком, модуль - это некое мобильное помещение, которое выполняет военную функцию в полевых условиях. А комплекс - это уже городок, набранный из этих модулей. Все это мы производим.
А.НАРЫШКИН ― Для кого вы все это производите?
В.УХОВ ― Наш основной потребитель, бесспорно, силовые структуры: Министерство обороны, пограничные войска, ФСБ, внутренние войска, МЧС. Основные силовые структуры в России и за рубежом.
А.НАРЫШКИН ― Расскажите про зарубежных ваших покупателей – кто у вас это покупает? В прошлый раз я так и не получил ответа от вашего директора.
В.УХОВ ― Покупают те же силовые структуры зарубежных стран.
А.НАРЫШКИН ― А страны-то какие? Давайте буду пальцы загибать: Белоруссия, Казахстан?
В.УХОВ ― Белоруссия — нет, Казахстан — да. Это дальнее зарубежье, те страны, у кого с Россией есть военно-техническое сотрудничество. Регулируется всё соответствующими законами о военно-техническом сотрудничестве. У нас есть государственный посредник, «Рособоронэкспорт», и в те страны, куда он все это продвигает, мы и поставляем технику. Это латиноамериканские страны, и африканские, и арабские. Индия достаточно хороший партнер. Китай в свое время был партнером, но сегодня они сами все делают.
А.НАРЫШКИН ― Не украли технологии?
В.УХОВ ― Ну, я бы не сказал «украли», здесь не такие технологии. Они просто их скопировали.
А.НАРЫШКИН ― Подождите, а у нас написано «новации в тыловом обеспечении» — то есть, вы пришли рассказывать не про новации?
В.УХОВ ― Новации еще не скопировали.
А.НАРЫШКИН ― Тогда давайте к теме, сейчас будете рассказывать про новации и инновации. Какие новации, в чем они заключаются?
В.УХОВ ― Я бы сказал чуть-чуть шире. Новации не только в тыловом обеспечении, а вообще в технике обеспечения Вооруженных сил. То есть, военная техника делится на две категории: есть вооружение, — это оружие, это то, что называется производство и торговля оружием. И есть техника обеспечения, тоже военная техника, которая делается по военным стандартам, военным ГОСТам, но служит она для обеспечения личного состава и для обеспечения выполнения военной боевой функции. Вот наша тема — это техника обеспечения. Виды обеспечения – это тыл, медицина. Например, если говорить о ремонте, восстановлении, сервисе военной техники, то это не совсем тыловая функция, хотя это тоже одно из наших основных направлений. В этом смысле точнее говорить об инновациях в области технического обеспечения военной техники.
А.ЕРМОЛИН― Можно сказать, что ваши комплексы позволяют под ключ, на голом месте, развернуть практически всю систему жизнеобеспечения воинской части, начиная от места проживания личного состава, штабные помещения, и так далее?
В.УХОВ ― Да, так оно и есть. Если мы говорим о комплексах, то речь идет о поставке «под ключ» и обеспечении проживания «под ключ». Но здесь, опять же, есть такое деление. Когда мы говорим «личный состав», то это тыловые, медицинские функции, а когда мы говорим «штабные», то это все-таки уже военные функции. Мы, в том числе, разрабатываем и штабные комплексы – это одна из инноваций, которую буквально вырывают из рук. Часть штабного комплекса мы показали на выставке «Армия-2015», вторую часть дополнили уже на выставке Russia Arms Expo в Тагиле. И буквально перед Тагилом мы были на одних учениях, сразу после Тагила - комплекс уехал в Оренбуржье на следующие учения, а уже 5-6 октября он будет представлен на выставке в Алабино.
А.ЕРМОЛИН― Штабной комплекс – это имеются в виду сами помещения?
В.УХОВ ― Совершенно верно. То, что мы серийно выпускаем. Новое поколение, которое мы показали в этом году, касается именно мобильных помещений и системы жизнеобеспечения.
А.НАРЫШКИН ― Как это выглядит?
В.УХОВ ― Контейнер.
А.НАРЫШКИН ― Обычный? Я с прошлой передачи запомнил, что ваш модуль — это как морской контейнер. Ну, по габаритам.
В.УХОВ ― По габаритам в типажной линейке контейнеров, есть, в том числе, и такой габарит. На самом деле мы приблизились к стандартной габаритной линейки, 10-футовые, 20-футовые, 30-40-футовые контейнеры. Но есть также и нестандарт, который вызван особенностями наших военных автомобилей, на которых, как правило, перевозятся контейнеры. Поэтому у нас появляется в линейке контейнер 5-метровый, который не вписывается ни в какой европейский стандарт, но он самый популярный и распространенный в наших Вооруженных силах. Потому что у нас есть «УРАЛ» и «КАМАЗ», наиболее массовые военные автомобили для работы в полевых условиях. А дальше есть все остальные системы жизнеобеспечения. Тепло – для зимы, прохлада — для лета, энергообеспечение. Если говорить о комплексе, то и все остальное обеспечение: сангигиена, проживание в нем.
А.НАРЫШКИН ― Я не совсем понял. Мы говорим «штабной комплекс», но он же состоит из нескольких модулей. Они как-то друг с другом соединяются? Или, например, если зимой в тылу разбивать такой комплекс, то какой-нибудь генерал, который в этом комплексе обитает, он сначала руководит военной операцией, потом, если ему нужно в туалет, он должен выбежать на мороз, перебежать в соседний модуль, или это все соединяется?
В.УХОВ ― Это все соединяется, есть переходные тамбуры, есть соединительные, например, для полевого госпиталя мы разработали такой стыковочный модуль. Это контейнер о пяти дверях. И если их соединять в коридор, через торцевые двери, то через боковые двери можно присоединять все остальные функциональные модули. Он серийно выпускается, он достаточно активно используется, если нужно собрать комплекс без выхода на улицу – например, в Арктике, там не особо походишь. Поэтому можно, не выходя на улицу, перемещаться из одного помещения в другое, и из жилья - в быт, в помещение, где выполняются какие-то военные функции.
А.НАРЫШКИН ― Это похоже на какую-то космическую станцию, — вот я представляю какие-нибудь фильмы американские. Ваши модули можно забросить куда-нибудь – на Луну?
В.УХОВ ― Нет, на Луну пока нет. На Луну нужны будут другие модули. Более того, даже в Арктику наши сегодняшние модули, которые сделаны для умеренного климата, не совсем подойдут. Поэтому сейчас мы совместно с Минобороны и Институтом Арктики-Антарктики в Санкт-Петербурге разрабатываем требования к арктическому исполнению такого рода поселков.
А.НАРЫШКИН ― То есть, это будет специальная арктическая серия?
В.УХОВ ― Да. Там будут заложены существенные запасы по теплопроводности, по прочности, по стойкости, которые в умеренном климате избыточны, а для Арктики это все будет работать. Но если вы купили что-то с избытком, то в умеренных условиях это, конечно же, будет работать. Но дороже будет стоить.
А.НАРЫШКИН ― Давайте еще раз по начинке этого модуля. Я так понимаю, есть коробка, которую делает «Проект-техника», есть окна, есть какая-то система отопления и вентиляции?
В.УХОВ ― Да, окна, двери и система отопления и вентиляции, кондиционирование, система энергообеспечения. Есть встроенные дизель-генераторы, есть дизель-генераторы поселка.
А.НАРЫШКИН ― То есть, это еще отдельный модуль?
В.УХОВ ― Да, контейнерный дизель-генератор. Там стоят дизельные электростанции, которые вырабатывают энергию. Например, для медицинских модулей мы их всегда ставим в операционную. Кроме того, что в госпитале есть своя генераторная подстанция, которая раздает электроэнергию во все модули, в модуле «операционная» еще есть резервный дизель-генератор. На случай, если какие-то могут быть сбои, он включается автоматически.
А.ЕРМОЛИН― А промышленность закупает у вас? Те же нефтяники, все, кто нуждается в таких небольших оборудованных поселках комфортных. «Газпром», например?
В.УХОВ ― Вся техника обеспечения, так же, как и другая военная техника, сделана по военному ГОСТу. Это значит, заложены запасы для того, чтобы эта техника выживала в тяжелых военных боевых условиях. Запасы по прочности, запасы по теплу, по энергетике. Нефтяники и «Газпром» не готовы переплачивать за запасы, которые мы делаем для военных.
А.НАРЫШКИН ― А на гражданке такие характеристики просто не нужны, но вы адаптироваться под их требования не можете, или не хотите?
В.УХОВ ― Можем, но не успеваем.
А.ЕРМОЛИН― Какие материалы вы используете? Есть ли там какая-нибудь защита, противоосколочная, например?
В.УХОВ ― Да, есть такие решения. Есть встроенная защита, есть навесная защита. И если заказчику такое требуется, то можно поставлять и с защитой. Ну, а материалы – это все обычные отечественные материалы – сталь, алюминий, пенополиуретан для теплопроводности.
А.НАРЫШКИН ― Все, из чего вы делаете ваши модули, это исключительно отечественное?
В.УХОВ ― Абсолютно.
А.НАРЫШКИН ― Импортозамещение – это не про вас?
В.УХОВ ― Не про нас.
А.НАРЫШКИН ― Вы давно все импортозаместили?
В.УХОВ ― Мы давно все заместили.
А.НАРЫШКИН ― Не страдаете?
В.УХОВ ― Абсолютно. Мы не страдаем.
А.НАРЫШКИН ― Ну, редкий гость в нашем эфире может похвастаться тем, что он не зависит никоим образом от зарубежных комплектующих. Это хорошо.
В.УХОВ ― В контейнерных вопросах. Но другие наши направления бизнеса, например, дизель-генераторы, — это еще одна ветвь, энергообеспечение, инженерное обеспечение. Оно не совсем тыловое, но по военному делению это относится к инженерной службе. Там есть вопросы, связанные с импортозамещением. Нужны дизели небольшой мощности. Более мощные дизели, отечественные или белорусские, есть. А вот маломощные - это проблема.
А.НАРЫШКИН ― Передо мной ваш фирменный каталог, хорошее издание, приятно держать в руках. Смотрю, на первых страницах даже в содержании есть «Кузова-контейнеры постоянного объема» и «переменного объема». Это что такое, можете объяснить?
В.УХОВ ― Да, это контейнер постоянного объема, у которого объем не трансформируется, он в каком виде транспортируется, в таком виде и эксплуатируется. Контейнер переменного объема – в транспортном положении занимает дорожный габарит, который разрешен для проезда по дорогам, а в рабочем положении он увеличивает свой объем в три раза. Как раз на выставке в Тагиле мы показали последнее поколение контейнера с новой системой раскладки, которую мы сделали по требованиям Генерального штаба.
А.ЕРМОЛИН― Насколько мобильной, может быть, аэро-мобильной ваша конструкция в боевых условиях? Если стоит задача выдвинуться в какой-то район, оборудовать укрепрайон? Все, о чем вы рассказываете, очень похоже на то, как оборудуют свои укрепрайоны те же самые американцы в Ираке. У них вплоть до стен противофугасных – все это готовые конструкции. Которые доставляются по воздуху, и потом как «Лего» все это собирается, и вот тебе готовая система обороны.
В.УХОВ ― Да, эти возможности у нас также используются и также реализованы. Но особенность российской действительности состоит в том, что здесь мобильность обеспечивается больше за счет использования железной дороги, чем авиации. Как раз последнее поколение, 5-е поколение наших контейнеров, это разработка, которая позволяет транспортировать модуль на шасси автомобиля, на железнодорожной платформе, без разгрузки. То есть, прежнее поколение нужно было отдельно шасси, отдельно контейнер. Условно говоря, на одной платформе уезжает один модуль. Сейчас вдвое больше можно отправить – в этом мобильность. То есть за счет более компактной упаковки железнодорожных платформ появляется мобильность.
А.ЕРМОЛИН― То есть, над аэромобильностью вы пока не думаете?
В.УХОВ ― Сами контейнеры по требованиям, которые нам предписали военные, они аэро-транспортируемые, при аварийной посадке а контейнер останется цел, и все, что внутри, останется целым. А самолет — что произойдет, то и произойдет. При транспортировке на внешнем подвесе вертолета - тоже.
А.НАРЫШКИН ― Хотел вас спросить про структуру вашей компании и про ваше сотрудничество с Минобороны. Это называется «частное государственное партнерство», насколько я понимаю?
В.УХОВ ― Если говорить о партнерстве частной компании и государства, то я сейчас объясню, в чем оно состоит. Но это не то, что терминологически вы назвали «частно-государственным партнерством». Есть некоторая нормативная база, которая сейчас разрабатывается. Наше партнерство не привязано к этой нормативной базе. Оно, по сути, уже существует. И состоит оно в том, что технико-обеспечение на сегодняшний день, практически все инновации и вся новизна, которая здесь наблюдается, это разработано за наш счет. Министерство обороны выдает только техническое задание, только требования.
В прежние времена Минобороны платило деньги за разработку. Теперь на этом государство экономит. Мы разрабатываем документацию за свой счет, мы изготавливаем опытный образец той техники, которая подлежит дальнейшему распространению Минобороны. Образец изготавливаем за свой счет, проводим испытания за свой счет, после чего предъявляем государству эту технику. Минобороны проводит государственные испытания и в случае, если техника соответствует требованиям, изложенным в начале пути, она принимается.
А.НАРЫШКИН ― А государство возмещает потом все расходы, связанные с разработкой?
В.УХОВ ― В случае, если мы поставляем эту технику серийно, тогда мы и возмещаем. Но специальным образом не фигурируют опытно-конструкторские разработки, как это называется в действующих ГОСТах. Проводится инициатива нами за свой счет. И как раз таких инновационных разработок на сегодня у нас в портфеле около 10, — 8-10 разработок, часть из них как раз была в Тагиле, часть из них, — например, для инженерных войск будет сделано к концу года. Кстати, прототип лесокомплекса был представлен на «Армия-2015», а сейчас он уже опытный образец.
А.НАРЫШКИН ― Зачем на «Армия 2015» лесопильный комплекс, это же военная выставка была?
В.УХОВ ― Совершенно верно. Но инженерные службы Минобороны занимаются строительством различных коммуникаций, в том числе, из дерева, в том числе из той древесины, которая доступна здесь, в зоне решения инженерных задач. А это лес.
А.НАРЫШКИН ― Тогда не понял, что делает ваш лесопильный комплекс? С одной стороны спиленное дерево вставляешь, с другой стороны выходят обработанные доски?
В.УХОВ ― Да. Подъезжает лесопильный комплекс к лесу, просто лес. И от этого комплекса уезжает брус и доска для того, чтобы можно было строить коммуникации, возводить мосты или какие-то еще сооружения. Этот комплекс позволяет спилить, обработать кругляк, из кругляка сделать брус и доску.
В.УХОВ: В прежние времена Минобороны платило деньги за разработку. Теперь на этом государство экономитQ2
А.НАРЫШКИН ― Сколько всего вы производите таких модулей в год?
В.УХОВ ― В 2015 году у нас, по плану, более 500 только для Минобороны.
А.ЕРМОЛИН― Капитан Колесников, наш традиционный слушатель: «Ваша организация занимается встраиванием сетевого телекоммуникационного оборудования, в состав модулей. Конструкция модулей предполагает возможность установки тактических средств связи, систем спутниковой связи?» — думаю, имеется в виду, что у вас не просто помещения, они учитывают размеры той техники, которая будет использоваться в реальных боевых условиях? Про серверное оборудование для мобильных ситуационных центров?
В.УХОВ ― Да, действительно. Нашей компании 27 лет, корпорации в целом. «Проект-техника» и большую часть времени мы производили модули и передавали их в другие организации для монтажа «под ключ» именно связного, управленческого и другого оборудования. Но в течение последних 3 лет у нас есть одно из бизнес-направлений, где мы внутри себя наращиваем такие компетенции, позволяющие устанавливать штабные, связные, управленческие модули «под ключ» своими силами. И такого рода модули в этом году уже выходят на госиспытания. С учетом как раз вопросов, связанных со связью, передачи данных, с разработкой софтов для обработки этих данных и средствами отображения их данных, и так далее.
А.НАРЫШКИН ― Самый востребованный у Минобороны модуль, который они у вас закупают – для каких нужд?
В.УХОВ ― Скорее, это ремонтные комплексы и модули. Они есть в контейнерном исполнении, есть в фургонном исполнении.
А.НАРЫШКИН ― Кстати, а контейнерное исполнение – вот этот модуль-контейнер, он сам снимается с машины?
В.УХОВ ― Да, есть возможность его снимать при помощи манипулятора, крана, но, как правило,/ военные требуют оснастить их домкратами, четыре домкрата по углам, которые позволяют ему самому разгружаться с автомобиля, и загружаться.
А.НАРЫШКИН ― Вы сказали, что инженерно-ремонтные модули пользуются успехом у Минобороны, наиболее востребованы. Сколько стоит одна штука?
В.УХОВ ― Диапазон от 3 миллионов, может быть до 15 миллионов. В зависимости от того, какую функцию несет.
А.НАРЫШКИН ― В сравнении с зарубежными аналогами, ваша продукция на каком месте?
В.УХОВ ― Продукция зарубежная и наша близка, идентична. По качеству тоже близка, если брать европейского производителя. Но сейчас их на рынке мало осталось.
А.НАРЫШКИН ― А лидер кто на рынке этих модулей, если смотреть на весь мир?
В.УХОВ ― А нет такого единого рынка. Здесь рынок очень сегментирован. Каждая страна работает на свои Вооруженные силы, и здесь как такового рынка нет. Только развивающиеся страны, те, у кого есть военно-техническое сотрудничество с Россией, пользуются нашей техникой. Ну, как, здесь сложно вычислить Россия по продаже вооружений и военной техники на втором месте. Как сказать?
А.НАРЫШКИН ― Я хотел от вас получить примерно такой ответ: например, американцы в производстве таких модулей лидеры, потому что у них есть такие инновационные разработки, и нам хотелось бы, рано или поздно…
В.УХОВ ― Нет, не хотелось бы. Потому что они передали производство пустых модулей Китаю, а начинку делают сами. Практически в Америке производство модулей, думаю, не сохранилось, или в незначительном количестве.
А.НАРЫШКИН ― Спрашивают, как на вас сказался экономический кризис? Вы говорили, что Минобороны часто ставит вас в невыгодное положение, потому что они вам не оплачивают ваши разработки.
В.УХОВ ― Ну, насчет «выгодности» это вы добавили. Я сказал, что в этом состоит партнерство – когда мы разрабатываем за свой счет, а Минобороны у нас закупает серийно. Это очень выгодно. И здесь никакого ущемления для нас нет.
А.НАРЫШКИН ― Хорошо, тогда зайду с другой стороны. Кризис, дорожают комплектующие, металлы, себестоимость повышается.
В.УХОВ ― Кризис для нас в другом. Мы немножко не в этой реальности, про которую вы говорите в эфире, в том числе, ваша радиостанция. Для нас кризис был тогда, когда Минобороны приняло решение закупать импорт – был такой период. Вот это был кризис. Когда от этих, мягко говоря, идей отказались, кризис закончился.
А.ЕРМОЛИН― Хороший вопрос от того же Капитана Колесникова: «Одной из ключевых проблем мобильных пунктов управления американских войск, развернутых в Ираке и Афганистане, традиционно являлись дефицит или угроза дефицита энергоресурсов, топлива, электроэнергии. Данную проблему частично решали при помощи солнечных батарей. Вы изучаете данный опыт?» Какие-то альтернативные источники пытаетесь использовать?
В.УХОВ ― Давайте поговорим про инновации, и тогда, в ключе этого разговора, я отвечу на вопрос Капитана Колесникова. Смотрите, в чем инновации. Я говорил о том, что мы предложили поставлять технику тыла не в россыпи, а в комплексе лагеря. Такой же комплекс, например, полевой госпиталь. Такой же комплекс, например, полевой ремонтный завод – мобильный, в контейнерах ремонтный завод. Мы это называем «универсальными платформами», «Универсальная тыловая платформа», «Универсальная медицинская платформа», «Универсальная сервисная платформа». То, о чем спрашивает Капитан Колесников, это совершенно новое «ноу-хау», с которой мы еще даже не пришли в Минобороны, и сейчас военные из эфира узнают, что мы предлагаем.
Это называется «Универсальная энергетическая платформа». Когда в полевых условиях для выработки электроэнергии используется все, что может вырабатывать электроэнергию – дизельное топливо, ветер, солнце, — все это собирается в единую сеть. Потому что потребителю все равно, это электроэнергия появляется от ветра, или от солнца, или от дизель-генератора, верно?
А.НАРЫШКИН ― Главное, чтобы была розетка.
В.УХОВ ― Совершенно верно. Главное, чтобы было нужное качество этой электроэнергии. У нас 220-250 герц, или если постоянный ток, свои требования по качеству электроэнергии – стабильность, бесперебойность и так далее. Вот это совершеннейшее ноу-хау, буквально сегодня я приехал с совещания с нашими партнерами из Чебоксар. Чебоксары - столица республики, где один из наших заводов находится, там достаточно серьезный энергетический кластер.
Мы провели переговоры и договорились о разработке концепции такой универсальной энергетической платформы, которая позволит в полевых условиях использовать все, что можно, чтобы вырабатывать электроэнергию.
А.НАРЫШКИН ― Это мы продолжаем разговор о модулях, или это уже совсем по-другому будет выглядеть?
В.УХОВ ― Это все будет в модуле, бесспорно.
А.НАРЫШКИН ― Это будет один модуль, который может выпустить лопасти и поймать ветер, солнечные батареи?
В.УХОВ ― Ну, мы мыслим мерками, допустим, батальона, условно говоря, 500 человек. 500 человек поедают 500 киловатт электроэнергии. Для их обеспечения жизнедеятельности, не для решения боевых задач, — кухня, сангигиена, фильтрация воды, работа с канализацией, очистка стоков, прачечная, жилье, — требуется 500 киловатт. Эти 500 киловатт как-то нужно привезти в поле. Мы их привозим в контейнерах. Это тоже контейнерный энергетический модуль.
Теперь, сегодня мы их привозим и вырабатываем электроэнергию при помощи сжигания дизельного топлива – стоит дизель-генератор. Дизельный двигатель вращает генератор, вырабатывает электроэнергию. Универсальная платформа состоит в том, что кроме того, что есть возможность сжигать топливо, накапливать и перерабатывать электроэнергию и распределять по потребителю в нужном количестве, еще создать возможность получать эту электроэнергию от ветра, от солнца. И тоже закачивать это в единую сеть этого полевого лагеря.
А.НАРЫШКИН ― В России у вас есть конкуренты?
В.УХОВ ― В разных сферах, допустим, в контейнерах три, вместе снами. Сейчас появляются еще некоторые, которые тоже пытаются выйти на военный рынок, из гражданского сектора, они пытаются освоить военные технологии.
А.НАРЫШКИН ― А в чем отличие, например, вашей продукции от их продукции? Продукции некоей неизвестной компании?
В.УХОВ ― В том, что они пока мыслят гражданскими категориями, но как только они освоят военные категории, они будут очень конкурентоспособны.
А.ЕРМОЛИН― У вас есть военная приемка?
В.УХОВ ― Разумеется. На всех заводах и КБ, да. Военная приемка, которая работает в КБ, само собой. На всех производственных площадках тоже есть военные представители.
А.ЕРМОЛИН― Дмитрий Мезенцев спрашивает, откуда и какие кадры себе берете?
В.УХОВ ― С кадрами вопрос непростой и актуальный. На самом деле, в небольших городах, где, допустим, наше предприятие градообразующее — город Шумерле, Чувашская республика, — там практически кадры уже все, кого можно было, все работают полностью. Мы сейчас отстраиваем гостинцу, для того, чтобы по вахте привозить из других регионов. В Орле с кадрами получше - город большой, но все равно хорошие рабочие специальности - это дефицит.
А.НАРЫШКИН ― Хотите что-то попросить, может быть у властей? Больше денег, больше заказов?
В.УХОВ ― Нет, никаких просьб, через эфир, тем более. Если будет нужно, что-то напрямую попросим. Но здесь вопрос не стоит о просьбе. Мы производим продукцию, мы ее предлагаем. Заказчику, если она нужна, он ее покупает. Вот такие отношения. Чисто-рыночные отношения. Здесь нет отношений просителя и подателя.
А.НАРЫШКИН ― А если бы Минобороны покупало у вас больше различных комплексов, наверное, было бы неплохо для вас, правда?
В.УХОВ ― Мы едва успеваем наращивать производство даже относительно того заказа, который есть.
А.НАРЫШКИН ― Тогда вам нужны льготные кредиты – они вас спасут.
В.УХОВ ― У нас с нашими банками нормальные отношения. Ну и на самом деле мы на сегодня почти отказались от кредитов. У нас были кредитные линии, да, в этом году мы почти на самообеспечении финансовом.
А.НАРЫШКИН ― Спасибо огромное. Напомню, — в студии был Виктор УХОВ, вице-президент корпорации «Проект-техника», до свидания.
В.УХОВ ― Спасибо. До свидания.
